Хочется легкого, светлого, нежного

Меркнет зрение — сила моя,
Два незримых алмазных копья;
Глохнет слух, полный давнего грома
И дыхания отчего дома;
Жестких мышц ослабели узлы,
Как на пашне седые волы;
И не светятся больше ночами
Два крыла у меня за плечами.

Мир июньский — он безгрешен
И зелёным занавешен,
Он безгрешен, тих и чист,
Как дождём омытый лист.
Нас сюда пожить пустили,
И грехи нам отпустили,
Отпустили нам грехи,
Мы покорны и тихи.
Под зелёной это кроной
Средь травы такой зелёной
Провести б остаток дней…
Впрочем, Господу видней.

Очима ти сказав мені: люблю.
Душа складала свій тяжкий екзамен.
Мов тихий дзвін гірського кришталю,
несказане лишилось несказанним.
Життя ішло, минуло той перон.
Гукала тиша рупором вокзальним.
Багато слів написано пером.
Несказане лишилось несказанним.

Пустым обещаниям и сказкам не верьте,
И Спас не спасёт от сумы да тюрьмы,
Но Жизни на свете чуть больше, чем смерти,
И Света на свете, чуть больше, чем тьмы.

И вкусы и запросы мои — странны, —
Я экзотичен, мягко говоря:
Могу одновременно грызть стаканы —
И Шиллера читать без словаря.

«Господа, я предлагаю тост за матерей, которые бросают детей своих.»
А. Н. Островский «Без вины виноватые»