В миг полуосени-полузимы

Из тонких линий идеала,
Из детских очерков чела
Ты ничего не потеряла,
Но все ты вдруг приобрела.

Введена языковая норма.
Кремль вещает, пальчиком грозя:
Термин «пенсионная реформа»
Нам употреблять теперь нельзя.

Ты и сам иногда не поймёшь,
Отчего так бывает порой,
Что собою ты к людям придёшь,
А уйдёшь от людей — не собой.

Ты та, о ком сплетни разносят.
За сорок тебе, ты одна.
А что на душе — и не спросят.
Быть может, твоя в том вина?

Оглушенный собственным эхом,
не узнаешь,
поди,
сколько силы в груди,
то ли ревом ревешь,
то ли смехом,
оглушенный собственным эхом,
не заметишь, поди,
что трудов посреди
то ли мохом оброс, то ли мехом,
заглушенный собственным эхом,
заглушенный собственным эхом…

Руки мои красивыми были,
нежными были, сильными стали.
Настежь я сердце свое раскрыла —
людскому счастью, людской печали.
Я улыбалась и плакала с ними,
стала мудрее, непримиримей.
Мягче я стала, твёрже я стала…
молодость — сила, старость — усталость.
Думаю — сила в запасе осталась.